По весне ко мне с чем приходят люди?

Правильно. Либо с любовью, либо с паническими атаками.

Логично, ведь реакции с точки зрения физиологии примерно одинаковые: внезапно глаза с утра пораньше таращишь в приступе энергии и сердцебиения, дышишь прерывисто, а дальше просто уже вспоминаешь знак для своего п-ца  отрицательный или положительный –  тревожка у тебя или опять  жизненный  опыт (в смысле то что сейчас кажется невероятной удачей и любовью, но скоро пройдет).

Однако нынче панические атаки ведут у влюбленности почти всухую. Нервы ни к черту, третий год неопределенности подкосил самых стойких: они надломились. Все удержанное, непережитое, то, что менее «стойкие» выпустили со слезами или легоньким тревожным эпизодом, не поддающиеся «слабостям» вынуждены проходить теперь в более тяжелой форме. Ведь панические атаки – не что иное, как соматическая (телесная форма) переживания того, что не было пережито способом психическим.

То есть вместо признания и проживания грусти мы зажимаем горло, вместо проживания страха перестаем дышать полной грудью,  в попытке справиться с неприятностями невольно напрягаем плечи, таким образом живенько  доводим себя до крайностей  – хронических болевых симптомов,  объективных объяснений которым у врачей нет. 

Раньше у меня такие клиенты были раз в неделю-другую. На прошлой – четыре. Все с разной степенью выраженности депрессии. Все с неясной этиологией зажимов, с невозможностью из за болей в спине, челюсти, шее или плечах сидеть за компьютером,  поднять руку-ногу, даже говорить или зевать.

Есть такой фильм. В Монголии, в племени, что разводит верблюдов, одна из самок рожает малыша. Роды на редкость тяжелые. Настолько, что после них верблюдица не может к своему детенышу приблизиться, потому что любое соприкосновение с ним напоминает ей о страдании. Это грозит гибелью верблюжонка, что было большой трагедией для всего племени.  И тогда шаман приводит музыканта. Звучит медленная, грустная мелодия, хозяйка гладит верблюдицу, вокруг стоят и смотрят другие животные, и в какой-то момент верблюдица начинает плакать. И лишь после того, как ей удается выразить свою боль она обретает способность подойти к верблюжонку. Лишь вслед за этим налаживается жизнь.

После ряда ударов судьбы, тяжелых утрат (друзей, образа жизни, прошлых целей, достижений) нам нужно время на горевание. Но большинство людей себе в этом отказывает, считая грусть слабостью, тоску – признаком неспособности  благодарить жизнь за все хорошее, что в ней пока осталось. Они пытаются мыслить «логически», убеждая себя в том, что вообще то у них все намного лучше, чем у остальных, а значит им не может быть ТАК плохо. И если на горевание после смерти близких мы еще как-то готовы выделять себе время, то на горевание по иным утратам пока нет.

Жизнь обязательно наладится, ничто, никакое страдание (и, увы, никакая радость) не вечны. Но мы не можем сделать монтаж, не можем, отказавшись признать  душевную боль таким образом от нее быстрее избавиться.  Увы, избавление приходит через то, что мы боли сдаемся.

Страшно, конечно, это делать в одиночестве. Нам бы всем добрую женщину, что ласково погладит, грустную музыку, что даст слезам течь, и свою стаю, что окружит и будет сочувственно поддерживать.

Нда. А вместо этого сижу такая условная я на другой стороне экрана компьютера и пытаюсь вот этим вот всем для человека стать.  Странно немного, если вдуматься. И ужасно мне нас всех жаль.

О том, как пережить утрату читайте здесь