Возраст другого

Временами каждый из нас чувствует себя не по годам. Иногда моложе, иногда старше.

Ну и это как бы даже норм за исключением продолжительных затмений, когда, например, и в 60, и в 80 тебе все еще двадцать и ты пытаешься побить свои сексуальные рекорды юности. Или, когда в реальные двадцать ощущаешь себя истощенным и усталым стариком, утратившим смыслы. И так годами. Я бы забеспокоилась. Да.

Но не менее любопытная и беспокоящая история – это восприятие другого, как человека несоответствующего его реальным годам.
Например, женщина рассказывает о несмышленом ребенке, что чудом выживает в это мире. Сколько заботы требуется, чтобы он выстоял в конфликтах, принял правильные решения, не поранился душевно и физически! А потом выясняется, что говорит она о своей маме или папе, который все еще молодой и жизнерадостный тарантул. В том смысле, что речь не идет об уходе о тяжелобольном, потерявшем ориентиры человеке. Речь о человеке, который по не установленным пока что причинам усыновлен собственной дочерью.

Или слушаешь мать про ее сыночку, и из рассказа абсолютно ясно, что в ясли мальчику поздно, но в сад пока рановато. Не дозрел. А потом выясняется, что Вовочка уже директор школы. Детство, конечно, в каждом из нас сильно, но видеть в своих детях лишь ребенка, без признания взрослой части – любопытное искажение, по сути сводящее общение к очень ограниченному кругу тем. Такой родитель радуется успехам ребенка лишь как подтверждению собственной грандиозности – мое продолжение, мой! Не признавая отдельности, субъектности он лишает сына или дочь настоящего признания и отбирает фундамент самоуважения. Гены генами, но давайте заметим, как по-разному ими можно распорядиться, как в одной семье соседствуют гений и злодейство, финансовый успех и полный крах, приспособляемость и блаженная потерянность.

К слову, вспомнилось мне тут статистика. Оказывается самый младший ребенок в семье обычно самый нестандартный, первооткрыватель и творец. Есть данные, что большинство нобелевских лауреатов – младшие дети. Это я в CEO подкасте недавно услышала. Там профессор психологии Гад Саад объяснил, что это связывают не только с тем, что к 3 или 4 ребенку родители наконец смиряются с иллюзией контроля и позволяют дитю есть собачий корм с пола, ночевать где и с кем придется и вообще следовать своим природным инстинктам максимально свободно. Но в том числе и с тем, что роли в семье с каждым последующим сокращаются.

Ну то есть первый ребенок, например, берет на себя роль нашей звездочки и надежды. Второй — забияки и хулигана, третий тихони… Каждому последующему приходится встраиваться во все более сложную систему и как-то себя в ней выделять. В результате именно самый поздний ребенок становится наиболее изобретательным. (это в рамках больших чисел, исключения, безусловно тоже есть).

Но вернемся к искажениям. Муж, берущий жену на роль неразумного дитятки, жена, воспитывающая мужа, родители инфантилизирующие детей — все это представляется уже довольно привычным, как вареная картошка.

Но если я вдруг начинаю это слушать, как терапевт, то тут сразу, конечно, все становится увлекательным и немного печальным детективом. В какой момент происходит подмена ролей? Каково участие каждого в этом процессе? Играют ли они согласованно или это одностороннее восприятие, в то время, как второй участник чувствует себя вполне по годам и раздражается на непрошенную опеку?