Родители меня не любят? Это невозможно!
Простое рабочее правило трех раз я вывела еще в юности, и оно не раз меня спасало в ситуации, когда соблазн самообмана был велик. Я хорошо знаю, что один раз- случайность, два – возможно совпадение, но три – это всегда закономерность. Готова ли я с ней мириться?
Правило работает в любой сфере: любовных, партнерских, рабочих, дружеских, детско-родительских отношениях. То, что повторилось три раза, никогда не случайно. Оно является свойством данной системы отношений или человека. И если свойство не устраивает, то не надейся, что пройдет само. Учись с этим обходиться, знай, что так бывает, не расстраивайся каждый раз, когда с ним сталкиваешься, а если это ранит, то подумай, надо ли дальше продолжать, можно ли изменить процесс, так чтобы соприкосновений в этой теме было меньше, можно ли к этому начать иначе относиться? Любой из этих вопросов будет продуктивнее попытки не замечать, изолировать или надеяться на то, что само рассосется.
Понимание правила трех раз позволяет руководителю не обольщаться относительно подчиненных, лично мне, когда у меня была команда, позволяло выстраивать процесс обучения или принимать по итогам испытательного срока решение о расставании, давало возможность довольно быстро выйти из иллюзий в отношениях с потенциальными претендентами на сердце-почки и иные органы чувств, помогало понимать и принимать партнеров и друзей, но все это было возможно лишь при одном условии: абсолютной честности с самой собой.
И конечно в терапии я немало сталкиваюсь как с собственной, так и с клиентской неготовностью посмотреть правде в глаза. Соприкасаясь с неидеальностью, с пугающей или расстраивающей чертой значимого другого, мы ищем оправдания, объяснения, надеемся, что есть какие то особенные причины, что это случайность и пройдет, но все рационализации ничто против неприятного чувства, подсказывающего правду, от которой хочется сморщившись отвернуться.
И если в рабочих, партнерских отношениях нам нередко хватает мужества все-таки на правду посмотреть то, самая сложная область, в которой силы на истину приходится копить годами – это история детско-родительских отношений.
Потому что даже если человеку 30-40 или больше лет, даже если у него на руках в избытке фактов родительской агрессии, насилия, игнорирования, злости, ненависти или равнодушия, где-то в глубине его души живет маленький ребенок, который привык считать, что это и есть любовь, а во взрослом возрасте, догадываясь, что любовь выглядит иначе, пытается получить, что «положено»: заслужить, доказать, высечь искру из того камня, из которого искры никогда, никогда не будет.
Не три, не тридцать-три и даже не сто три раза приходится ему сталкиваться с невозможностью, но он продолжает пытаться, одновременно тратя огромный ресурс на то, чтобы изолировать во внутреннем ландшафте страшное, травмирующее понимание: там, куда я стучусь, нет любви. Нет и не будет.
В это сложно поверить, как и непосредственным участникам, так и тем, чья детско-родительская история благополучна. «Как это родитель не любит ребенка? Это невозможно» — иногда слышу я.
Надежда на то, что любовь есть, там где ее нет, там где родитель патологически не способен ее проявлять или проявляет токсично в виде агрессии, контроля, замечаний, подменяя таким образом заботу, кидает раз за разом уже взрослых их детей в пучину разочарования, поглощая огромное количество сил на переваривание, на детокс, что бывает нужен по итогам даже самого небольшого контакта с подобным не способным к любви родителем.
Они приходят ко мне в терапию изнеможденные, тревожные, раздраженные, не справляющиеся с агрессией, обидой и при этом из скрытый запрос научиться вести себя так, чтобы наконец родители их полюбили.
Вика, научите как не раздражаться и не обижаться, когда меня раз за разом родитель отвергает, смешивает с пылью, когда он издевается, конкурирует, злорадствует или демонстрирует безразличие к моей жизни. Я плохой, я не умею сдерживаться, я наверное что-то не так делаю, я готов думать о себе самое ужасное, потому что мысль, что дело в родителе непереносима. Она означает, что надежды больше нет.
Ялом называл себя палачом романтической любви. Иногда я думаю о том, что терапевт еще и палач неоправданных надежд. Нет, он не бегает за иллюзиями, чтобы вытащить их на свет божий, иллюзии приходят сами к нему в кабинет, уютно и незримо располагаются, обживаются, а терапевт лишь подставляет зеркало. И понемногу, постепенно иллюзии начинают в нем отражаться. И развидеть это уже невозможно.
Вот тут то и нужен сильный взрослый, который поможет отгоревать утрату надежды. И терапевт на время берет на себя эту функцию, но он же помогает узреть новые горизонты – те, в которых мы сами становимся себе хорошими родителями, те в которых мы способны создавать собственные внутренние опоры, те в которых силы на изоляцию от непереносимой правды теперь расходуются на залечивание травмы отверженности, что в конечном итоге дает человеку шанс на более счастливую жизнь, и на более адекватный выбор партнера.
Потому что история выбора отвергающего партнера при отвергающем родителе пугающе частотна и в основе ее лежит наивная, часто неосознанная вера в то, что мы можем кого-то «расколдовать». Увы. Таких волшебных палочек пока не завезли.