Пятый месяц неизвестности

Пятый месяц того, что нельзя называть тем, что оно есть. Пятый месяц, в течение которого как бы мы ни пытались концентрироваться на нормальной части своей жизни, что вообще то все психологи настоятельно советуют, в фоне остаются – смерти, взрывы, люди с исковерканными судьбами, слезы, трагедии, ужас, ненависть, страх. 

Мы можем даже как бы не думать, погрузившись в спасительную повседневность, настаивая на том, что у нас есть долг обычной жизни, но увы, коллективное бессознательное никто пока не отменил. Да и вообще, какой нынче шанс увернуться от новостей? Они догоняют, просачиваются через обрывки бесед, передач, ну а если вы вдруг волонтер или у вас родственники включены в события, если вы бизнесмен, да в общем если вы просто тут пытаетесь жить обычной жизнью вы нет-нет да сталкиваетесь с последствиями, ни одно из которых не улучшило качество момента.

Даже те, кто изначально отрицал, что происходит то, что нельзя называть,  уже не могут делать вид, что ничего не случилось. Даже если они фанаты буквы Z, ну сколько можно верить в то, что там люди сами себя бомбят, а мы как раз мимо проходили с гуманитарной помощью ну и как смогли помогли?  Более того, на изоляцию от знания психика зачастую тратит не меньше сил, чем на соприкосновение с реальностью.

Таким образом я пытаюсь намекнуть, что независимо от позиции, мы все внутри воронки событий, и постепенно добираем коммулятивный эффект, а значит для многих вскоре ребром встанет вопрос ПТСР – посттравматического стрессового расстройства.

Его вероятность существенно ниже, если вы изначально подошли к текущему моменту в неплохом физическом и психологическом состоянии (где эти люди, покажите мне их,  я хочу хотя бы знать, что они были), если травматическое воздействие было непродолжительным (тоже не про нас), если есть те, кто поддерживают вас в переживаниях, те, с кем вы обсуждаете произошедшее, те с кем можно разделить эмоции (а потому молчание и разрыв социальных связей, отрубание от соцсетей – самое вредное, что сейчас может быть сделано). Уж лучше ругайтесь тут, ей-богу. Еще ПТСР значимо реже развивается  у тех, кто верит, что их придут и спасут. По моим ощущением с доверием к силе, которая тут о своих гражданах позаботиться у нас тоже не очень. Так что огорчу вас, впереди много того, что мы даже не могли предположить. 

Как ни странно легчает сейчас тем, кто пережил реальный шок в первые дни. А накрывает тех, кто изо всех сил старался не верить и ждал, что вот-вот сейчас все как нибудь и вообще не может ведь быть, правда?

Пожалуй, самая эффективная стратегия противостояния ПТСР (кроме изначально благоприятных факторов в числе которых как ни странно пережитые уже травмы и даже депрессия) – это бережная по кусочкам интеграция внутрь себя изменений, как будто вы постепенно стираете с рисунка защитную поверхность, аккуратно, ровно в том темпе в котором вам комофртно и не слишком страшно разглядывать открывающийся мрачный пейзаж. Избыток информации сносит крышечку к чертям, недостаток рано или поздно рискует стать внезапным избытком.

Про симптомы ПТСР и как с ними можно обходиться еще напишу. Я ж готовлюсь к курсу. Кстати, если вы волонтер, присоединяйтесь! Проф психологам думаю не будет особо интересно, мы, увы, это все слишком хорошо знаем.