Однажды Фрейда спросили

Однажды Фрейда спросили, что должен уметь делать нормальный человек, и ЗФ ответил: «Любить и работать». 

Думаю любовь не случайно стоит на первом месте, это как в том анекдоте про бога: «да что вы привязались к сексу! Все без любви грех».  То есть и Фрейд, и господь бог нам как бы намекают, что в начале любишь,  а только потом делаешь все остальное. И тогда работа и вообще любая деятельность, как некий смысл, который человек воплощает,  не должна занимать нас  настолько, чтобы мы утратили свое состояние любящих существ, потому что вне его все превращается в рабский труд, наказание и тяжелую обязанность.

И я уверена, что под любовью Фрейд (несмотря на свой имидж в массмедиа) не подразумевал сексуальное стахановское движение. Сам по себе секс лишь психологическая подмена обладания. Ты им занимаешься и невольно впадаешь в иллюзию, что тот, с кем ты так близок, теперь тебе принадлежит.  Он теперь твой, ну хотя бы немного. Хах. Как бы не так!

Так что сегодня не о сексе, а о любви и нормальном человеке, который по мнению отца психоанализа должен был быть на нее способен. 

Очевидно, что есть некая динамика в развитии способности любить от любви присваивающей, нуждающейся, по сути детской формы любви, когда мы ожидаем от другого, что он обеспечит нам безопасность,  став «родной матерью» , той что у нас никогда   и не было, до любви дающей. И мне интересно, в какой момент  и в силу каких обстоятельств человек из нуждающегося, из того, кому страшно, кто цепляется за другого становится тем, кто способен давать без страха исчерпать свой источник, без обязательного условия получить обратно то, что он отдал? В какой момент он становится тем самым нормальным,  способным и на любовь, и на работу?

Думаю это происходит после крушения надежды, в случае, если мы способны из этого сделать правильные выводы.

Потребность в безопасной, принимающей надежной близости заложена в нас как в существах социальных, которые при рождении не могут выжить без других, и мы продолжаем искать этого слияния довольно долго.  Тревога одиночества гонит нас  в самые прекрасные и странные состояния: творчество, религию, секс, наркотики, мы ищем принадлежности к разным группам и того единственного, кто поймет нас насквозь раз и навсегда и примет со всей той херней, что мешает взлететь.

Но однажды,  после нескольких лет  близких отношений или брака мы понимаем, что даже любовь не преодолевает наше чувство отъединенности (или преодолевает временно). Обычно   наша первая реакция на недоступность слияния – злость или разочарование. В разочаровании мы можем решить пойти  за новыми «идеальными отношениями», потому что это не тот партнер, но череда неудачных попыток однажды  должна бы привести к признанию, что внутреннее чувство отделенности отношениями не избывается и отъединенность – это данность существования, которую можно принимать без страха, но невозможно устранить. Если такое признание произошло, то  оно и становится залогом возможной дающей любви.

Впрочем уверена одного этого понимания не достаточно. Практика давания без опустошения, отдача от изобилия, а не из желания срочно получить обратно нарабатывается годами. «что я должна ему дать, чтобы получить любовь»  не работает, «это не рынок, детка» приходится говорить иногда себе, а иногда клиентам. Фактически достичь этого состояния возможно, по мнению аналитиков (Холлиса) только взяв на себя ответственность за собственное состояние, а потому я бы не ожидала такого просветления в ранней юности. Только после того, как многие грабли настучали нам по всем самым больным местам. Только так, увы.