Обвиним во всем родителей!

Когда я слышу, что психологи норовят во всем обвинить родителей, а также избыточно копаются в детстве, вместо того, чтобы решить текущую проблему, я понимаю, что человек разбирается в нашей работе примерно также, как я в работе адронного коллайдера.

Ну то есть я, наверное, могу сказать что-то вроде: «Плохо он частицы разгоняет, вот у меня уборщица приходит и пыль с полок сметает оперативно и дешево. Вам бы к ней обратиться, а то вы явно перемудрили с вашей бандурой! Лишь бы деньги тратить!». И пусть физик-акселераторщик мне попробует возразить, с моим то уровнем экспертизы в теме. Предвкушаю эту продуктивнейшую дискуссию.

И все же я попробую немного пояснить, что ж мы так и норовим отправить всех клиентов в регрессивное путешествие. Правда заключается в том, что никого мы не отправляем. Не поверите, но они сами. То есть мы все (все люди) почти на ежедневной основе проваливаемся в переживания, которые закрепились еще в детстве. Чаще всего мы этого не замечаем или не понимаем.

Но наши самые яркие эмоциональные реакции имеют корни именно там: где уже были чувства, но еще было так мало когниций и так мало способов интенсивные чувства выдерживать. Наши телесные реакции на переживания тоже закрепились чаще всего еще в раннем возрасте. Некоторые, конечно, добавились в подростничестве или могли стать результатом ярких событий взрослого возраста. Но большинство возникло там.

И дело не в том, что кто-то плохо или хорошо с нами обращался. Дело в том, что под влиянием этого обращения мы сформированы. И если вы ищете волшебника, который сотрет весь ранний опыт за пару сеансов и впишет в тело и эмоции новый, или вообще скажет, что это все не важно, то скорее всего вы найдете сказочника. Вместе с тем задача вовсе не в том, чтобы выявить, как ужасно с нами обращались.

А в том, чтобы помочь человеку заметить, как ранняя эмоциональная память продолжает влиять на текущую жизнь, на восприятие других или принятие решений. В чем здесь плюсы, а в чем ограничения. А дальше понемногу это менять.

И поверьте, ни одна внутренняя конструкция не образовалась просто так. Они все до единой несущие. Поэтому медленно. И чаще всего печально.

Поведенческие изменения не подкрепленные новым внутренним состоянием переживаются нами как самонасилие и в долгосрочной перспективеприводят к аутоагрессии, выгоранию, прокрастинации, падению мотивации и прочим прелестям, с которыми никто из нас не хочет иметь дела.

А внутренние привычные состояния, как я сказала выше — это ранние запечатления. Так из каждой обиды, из каждого переживания отверженности, ненужности, растерянности, страха будет выглядывать внутренний маленький человечек, который заставляет взрослого делать странные, со стороны необъяснимые поступки.

А сам взрослый будет удивляться на встрече у терапевта: «это ведь дело житейское, ну что-то я забыла по работе сделать. Почему я пугаюсь так, будто меня сейчас одновременно четвертуют и подожгут на костре?»

Или поймает себя на том, что вместо того, чтобы дать отпор агрессору ждет, что все как-нибудь само решится, а он просто пока посидит рядом с большими глазами.

Или заметит, как летит в ощущение отверженности и хочет срочно сбежать из отношений там, где друг всего лишь не смог сегодня пойти с ним в кино или на тренировку. А может и не заметит. Но ему поможет заметить терапевт. Ну и дальше понемногу они будут вместе это медленно менять. А так то да, мы, конечно, очень противные. Так и лезем в это дурацкое детство, так и норовим наши розовые очки, нашу последнюю линию защиты сорвать и растоптать. Работа потому что у нас такая.